среда, 29 декабря 2010 г.

Польский декабрь

 

В понедельник, 13 декабря на улицах Варшавы и нескольких других польских городов можно было встретить молодых людей, одетых в военную и милицейскую форму образца ПНР. Они не пытались замедлить бешеный темп жизни жителей столицы и облик современного европейского города изменить не могли. Просто были. И напоминали о том, о чем и так ни один поляк забыть не может, - 29 лет назад, в ночь с 12 на 13 декабря 1981 года в Польше было введено военное положение. Более чем на полтора года была парализована жизнь всей страны, всех поляков, в том числе и тех, кто не только активистом, но и сторонником «Солидарности» не был. Я уже не говорю о трех с половиной тысячах интернированных, ста погибших, девяти расстрелянных горняках шахты «Вуек»! Поэтому, когда в конце ноября президент Коморовский пригласил генерала Ярузельского на заседание Совета Национальной Безопасности, посвященного подготовке к визиту Дмитрия Медведева (собственно, приглашены были все президенты Польши и Войцех Ярузельский в том числе), жеста действующего президента не поняли не только его «штатные» противники, но и соратники по Гражданской Платформе. Менее всего делу потепления отношений между Россией и Польшей могла способствовать ассоциациативная связь этих отношений с  Войцехом Ярузельским. С кем угодно, хоть с Берутем, но только не с ним! «Президент плюнул в лицо нескольким поколениям поляков и истории Польши», - написал в своем блоге бывший сенатор Людвик Дорн и призвал всех, кто помнит годы борьбы за независимость Польши, в ночь с 12 на 13 декабря собраться у дома Ярузельского. «Я обращаюсь к своим друзьям, иногда – бывшим друзьям, поскольку наши политические пути разошлись; к товарищам, знакомым, к тем, кого в подполье военного положения знал только по псевдониму(…) Наконец, я обращаюсь к тем, с которыми меня сегодня разделяет все, но объединяет память о труднейшем, и вместе с тем благороднейшем эпизоде нашей жизни», - призывал бывший сенатор.
Собственно, он мог бы и не стараться так. Манифестации в ночь с 12 на 13 декабря у дома Ярузельского давно уже стало традицией. И участвуют в них действительно самые разные люди. В этом году все было практически как всегда. По официальным данным собралось от 500 до 700 человек. Были транспаранты с надписями «Ярузельский, мы помним твои преступления», горели выложенные в форме креста свечи в память о погибших; ровно в полночь были зачитаны их имена. Только одно обстоятельство резко отличало нынешнюю картину от картины предыдущих лет. Обычно у дома Ярузельского собиралась также и сочувствующие генералу - своеобразная контрдемонстрация. В этом году их не было. Ни одного.
Но вернемся к мерзнущим на ветру юношам в военной и милицейской форме. Как не трудно догадаться, молодые люди были участниками одной из столь популярных в последнее время акций, реконструирующих исторические события. Нынешняя называлась «Молодые помнят!» и закончилась вечером уличным столкновением студентов и ZOMON. «Демонстранты» бросали в «милицию» легкие, обернутые во что-то мягкое камни (впрочем, шлемы у «милиции» были настоящие); те в ответ бросали петарды, символизирующие слезоточивый газ. Бросали очень метко, аккуратно – ни одна не подлетела к толпе ближе чем на три метра. А я, наблюдая за этим «боем», думала: что именно из коловорота событий тех полутора лет народная память будет передавать из поколения в поколение?
В тот же день Лех Валенса практически ответил на этот вопрос. В интервью Польскому Радио он сказал, что будущие поколения спросят нас не о том, что мы уничтожили, а о том, что нам удалось построить. Хорошо, если так...
После введения военного положения наступили годы подпольной борьбы и солидарности без кавычек – простой человеческой солидарности соседей, коллег, сокурсников. Поляки сдавали экзамен не только на стойкость и мужество, но и на нравственность, или – если называть вещи своими именами, - на силу человеческого духа. Это было максималистское время, когда надо было либо стать подонком, либо Человеком с большой буквы, и не было спасительной золотой середины.
Мы практически ничего не знаем о деятельности польской церкви во время военного положения.  А она была в сущности беспрецедентной. С первых дней введения военного положения Церковь помогает интернированным и их семьям, способствует передаче информации на запад, собирает под своими сводами безработных художников, артистов, музыкантов разных вероисповеданий, не исключая и атеистов, и дает им возможность пережить лихолетье, продержаться – организуются выставки, спектакли, концерты.
Мы восхищаемся творчеством Кеслёвского, не задумываясь над тем, как, в каких условиях были сняты лучшие его фильмы. Не знаем, что сценарист большинства его фильмов Кшиштоф Песевич был адвокатом, защищавшим рабочих в многочисленных процессах; а чуть позднее – одним из трех обвинителей в деле об убийстве Ежи Попелушко. Ему отомстили – убили его мать, связав ее так же, как было связано тело отца Ежи…
И все-таки «у поляков вышло». Вряд ли кто-нибудь помнит сегодня эту некогда популярную, не вполне приличную песню. 29 лет – это очень много. Выросло целое поколение, которому трудно объяснить, чем была для нашей юности польская «Солидарность». Но в Польше «Молодые помнят» - это не только название акции.
В финале фильма «Человек из железа», который Вайда, слава Богу, успел снять до введения военного  положения, главный герой после победы «Солидарности» идет с цветами на место смерти отца, погибшего в декабре 1970 года. А за кадром звучит известная всей Польше  «Баллада о Янеке Вишневском» - символ трагических событий декабря 1970 года. И эта связь поколений отнюдь не плод режиссерской фантазии. Для поляков не подлежит сомнению, что «Солидарности» не было бы без выступлений рабочих в 1970 г.
Напомню. 11 декабря 1970 года партийные власти Польши приняли решение о повышении цен на многие продукты первой необходимости. 14 декабря забастовали рабочие гданьской судоверфи им. Ленина. В течение 10 часов (!) они ждали, что с ними поговорят – начальство верфи и городские власти. Не дождались. И тогда несколько тысяч человек вышли на улицы города. Произошли первые столкновения с милицией. Были задержаны и нещадно избиты в отделениях милиции 329 человек.
На следующий день ранним утром рабочие судоверфи пришли к зданию милиции с требованием освободить задержанных. Милиция применила огнестрельное оружие. Погибло 8 человек. К 10 часам утра около 20 тысяч человек собрались у здания Областного Комитета партии и подожгли его. Отдельные столкновения переросли в настоящие уличные бои.
В тот же день в Гдыне рабочие судоверфи им. Парижской Коммуны пришли к зданию горсовета. Наученные горьким опытом соседей гдыньские власти встретились с делегацией рабочих, признали справедливыми их требования и подписали соответствующее соглашение. И им поверили, несмотря на то, что поздним вечером того же дня члены общегородского забастовочного комитета были арестованы. Возможно, об этом не все знали – эпоха интернета и мобильных телефонов еще не наступила – но именно в Гдыне произошла кровавая трагедия, названная впоследствии Черным четвергом.
На следующий день, 16 декабря, когда в Гданьске продолжались уличные бои, а в Слупске и Элблонге начались забастовки и демонстрации, вице-премьер Станислав Качёлек  по местному телевиденью призвал протестующих выйти на работу и вернуться к нормальной жизни. И в Гдыни его послушались.
17 декабря с 5 часов утра на станцию Гдыня-Судоверфь, как всегда, начали прибывать электрички с рабочими. Однако подход к верфи был перекрыт отрядами военных. Видеть их могли только те, которые приехали первыми. Но отступать очень скоро стало некуда. Каждые 6 минут электрички привозили новые партии ничего не подозревавших людей, через полчаса перрон, переходной железнодорожный мост и площадь перед станцией были запружены густой толпой, из которой невозможно было выбраться. Около 6 утра раздался первый выстрел.
Бойня на железнодорожной станции была прологом не прекращавшихся до поздней ночи уличных боев. 18 и 19 декабря на всем Побережье не продолжались забастовки, манифестации и уличные столкновения. 20 декабря был созван VII пленум ЦК партии, на котором Гомулка был смещен, а его место занял Эдвард Герек.
Началась новая эпоха, лишенная каких бы то ни было иллюзий как относительно «народной» власти, так и относительно возможности одним рывком изменить мир.
Разумеется, о событиях декабря 1970-го публично запрещалось даже упоминать. Это нам знакомо, так было в любой точке соцлагеря.  Тогда еще не был изобретен простой и эффективный способ сделать народ безоружным перед властью. Не надо запрещать говорить о жертвах преступлений, совершенных в годы правления предшественника. Напротив, о них надо говорить как можно чаще, прочувствованно, с прозрачной слезой (важно только не допустить четкой юридической квалификации и привлечения к реальной ответственности виновных). Надо создать культ жертв, направив на это весь нравственный и патриотический потенциал народа, и обеспечив некритическое, нерациональное поклонение собственным несчастьям, заставить бесконечно кружить по замкнутому кругу, вновь и вновь наступая на те же грабли.
О жертвах декабря 1970-го в Польше не забывали никогда. Уже 1 мая 1971-го через весь город прошла группа рабочих, неся транспаранты с требованием покарать виновников декабрьской трагедии. По тем временам это была почти безумная смелость. Не смотря на аресты, траурный митинг в декабре становится традицией. В декабре 1980г. он собирается уже под погромным памятником, сооружение которого было одним из первых дел «Солидарности». С гордостью подчеркивая, что является прямой наследницей рабочих выступлений 1970г., «Солидарность» глубоко проанализировала все ошибки и просчеты своих уважаемых предшественников. В 1980г. невозможно даже представить себе уличные беспорядки, поджоги комитетов партии и проч. Жесточайший сухой закон, строжайшая дисциплина, оккупационная забастовка (это когда рабочие не покидают территории предприятия и закрывают туда доступ посторонним), и конечно, - четкая организация, продуманная на десять шагов вперед. Все это, понятно, не опустилось с неба. Не будет большой ошибкой сказать, что 10 лет между декабрем 1970 и августом 1980 г. были временем работы над ошибками. Но это уже – отдельная тема.

Так почему же все-таки «нам … в дышло, а у поляков вышло»?
Кинорежиссер Антоний  Краузе, только что снявший фильм «Черный четверг» (к 40-летию Декабря-70 не успели, официальная премьера намечена на 25.02.2011), сказал как-то, что для того, чтобы завоевать и удержать свободу, существует два непременных условия – правда и память. Грустно, если он прав, поскольку у нас пока и с тем и с другим напряженка.


Светлана Филонова



Эта статья опубликована в еженедельнике "Зеркало недели"


http://www.zn.ua/3000/3150/71186/

То, что в  эту статью не вошло, вы найдете ниже.

Комментариев нет:

Отправить комментарий