Прошедшая неделя в Польше была неделей триумфального шествия фильма Антония Краузе «Черный четверг» на широкий экран. Премьера в Театре Польском в Варшаве, которая началась с панегирика Дональда Туска, затем показ в Сейме, еще несколько торжественных премьер в разных городах Польши с участием автора фильма и культовых лиц «Солидарности».
Говорят, что в Театре Польском зрители после просмотра аплодировали стоя; говорят, что «Черный четверг» - это лучшее, что снято о ПНР за период с 1989 г., говорят, что фильм необычайно верен исторической правде и на удивление точно передает атмосферу тех лет. Я фильм пока не видела. Но пройти мимо факта его появления на свет никак не могла. Мой блог, по сути дела, начался со статьи, разбитой на три части - Декабрь -1970(1), Декабрь-1970 (2) и Декабрь-1970 (3), - о тех же событиях, о которых повествует фильм. Позднее, так сказать, для комплекта я добавила статью «Польский декабрь». Так что мы друг другу не совсем чужие.
Странно, но за всю неделю я не нашла ни одной серьезной, профессиональной рецензии. Поэтому в порядке приобщения к празднику на параллельной улице размещаю интервью, которое Антоний Краузе дал корреспонденту Польского Радио Петру Дмитровичу за пару месяцев до выхода фильма.
Почему Вы решили снять фильм о декабрьской расправе над бастующими?
А.К. Когда мне предложили сделать фильм о Декабре 1970, я не колебался ни минуты. Это было наиболее быстро принятое решение во всей моей профессиональной жизни. Я знал, что эта история требует выяснения. У меня были и личные воспоминания. Через две недели после того, как армия стреляли в рабочих, я оказался в Гданьске. Помню сожженное здание Областного комитета партии и разлитый в воздухе запах дыма. Мне казалось, что еще чувствовался запах слезоточивого газа, которым милиция разгоняла протестующих рабочих. Все это осталось в моей памяти.
О чем этот фильм?
Ф.К. Это фильм о том, что происходило с 13 по 20 декабря 1970 года в Гдыне (…) В фильме появляется Гомулка, Циранкевич, но это история, рассказанная с позиции жертв, а не преследователей. Мы старались избегать ситуаций, когда камера находится среди милиционеров, или солдат. Мы хотели показать декабрьские события объективно, но со стороны людей, которые стали жертвами агрессии милиция и военных.
Поскольку это фильм художественный, сценаристы Мирослав Пепка и Михал Пруски из тех, кто погиб 17 декабря, выбрали одного человека. Фильм рассказывает историю Брунона Дрывы и его семьи.
Почему выбор пал именно на него?
Ф.К Большинство погибших были очень молоды. Им было по 19-20 лет. Сценаристы выбрали самого старшего. Ему было 34 года, он оставил жену и трех маленьких детей. Его смерть поставила семью в чрезвычайно трудную ситуацию.
(…)
Мы хотели показать то, что тогда случилось, как можно более правдиво. Я старался использовать то, что рассказывала семья Брунона Дрывы – вдова и трое детей.
В последний день мы снимали сцену похорон нашего героя на одном из кладбищ Гдыни. Рядом со съемочной площадкой я увидел его сына, Романа Дрыву, с которым был уже знаком. Он был с какой-то женщиной. Оказалось, что это его сестра, самая младшая. Она не участвовала в похоронах, и вот теперь Роман специально привез ее на съемки, чтобы она могла увидеть, как хоронили их отца. Более высокой оценки своей работы я не могу даже вообразить.
Вы не боитесь, что у молодых зрителей могут возникнуть проблемы с пониманием истории, представленной в «Черном четверге»?
А. К. Думаю, что молодые люди, выросшие в свободной Польше, могут иметь проблемы с пониманием некоторых нюансов, но не самих событий. Конечно, решения, которые принимали тогдашние власти, понять трудно. Даже сегодня не понятно, как можно было отдать приказ стрелять в людей. Режиссируя этот фильм, я часто не мог отделаться от ощущения, что снимаю триллер. Речь о том, что делали коммунисты в процессе подавления протестов на Побережье, как они пробовали скрыть правду об убийстве людей. Это было что-то из цикла рассказов о Дракуле. Преследования, ночные визиты, ночные похороны убитых. Выключение электричества, окружение кладбищ силами СБ. Все это создавала впечатление, что кто-то ошалел. А потом эти страшные годы, когда за попытку рассказать, вспомнить о том, что случилось, людей попросту преследовали.
То, что составляет сущность этого фильма, это правда и память о том, как это было. Правда и память – это два наиважнейших атрибута свободы, которых тогда не было.
